Крест и король - Страница 106


К оглавлению

106

Финны не умеют делать ни сыр, ни масло, ни молоко, говорил Бранд. Вряд ли это финн. Но, видимо, вкусы у него такие же. По-прежнему избегая резких движений, Шеф протянул флягу с оставленным для Кутреда молоком. И опять внимательное изучение с помощью носа, внезапное решение и жадные глотки. Пока он – или оно – допивал молоко, колени у него странно изогнулись, чтобы наклонить все тело назад. Он просто не может запрокинуть голову, чтобы пить, как люди, догадался Шеф.

Допив молоко, ребенок бросил флягу. Шум, с которым та разбилась о камни, по-видимому, встревожил существо, оно взглянуло вниз, потом на Шефа. И тогда оно явно что-то сказало, что-то, прозвучавшее как «извини». Но Шеф не смог разобрать ни единого слова.

А потом существо ушло, прошло по тропе пару шагов и вдруг просто-напросто исчезло, испарилось, серая шерсть слилась с серым камнем. Шеф, кряхтя, поднялся и проковылял до камня, где существо исчезло, но там уже ничего не было. Оно просто развеялось, как сон.

Кто-то из Huldu-folk, подумал Шеф. Я видел человека из Потаенного Народа, живущего в горах. Он вспомнил истории Бранда о тварях, которые утаскивают людей под воду, о хватающей лодки длинной серой руке. И ту историю, что рассказывали Квикка и его команда, о человеке, пойманном в горах троллихами, которые держали его при себе. Как-то раз они рассказывали еще одну историю – о великом чародее и мудреце, который решил очистить от троллей и Потаенного Народа некий остров в северных странах. Он прошел по всему островку, и говорил волшебные слова, и выгонял тварей, так что они больше не могли вредить людям. И под конец ему осталось только спуститься с последнего утеса, чтобы закончить работу. Но когда его стали спускать на веревке, из скалы раздался голос. «Человечек, – сказал он, – даже спрятанному народу нужно оставить какое-то место, где ему жить». И тут из утеса высунулась серая рука, сорвала этого мудреца с веревки и швырнула на камни внизу. В этом нет смысла, сказал тогда Шеф. Кто мог услышать слова, кроме человека на веревке, человека, который мгновеньем позже разбился насмерть? Но неожиданно эта история все-таки приобрела кое-какой смысл.

Кутреда по-прежнему нигде не видно. Шеф открыл было рот, чтобы покричать, и тут же закрыл снова. Неизвестно, кто его услышит. Он подобрал с земли осколок кремня, процарапал на покрытой лишаями стенке стрелу, указывающую, в каком направлении он пошел, – в сторону гор. Он оставил ящик с провизией на месте и пустился по узкой горной тропе со всей доступной ему скоростью.

Тропа извивалась вдоль краев морского залива, но шла высоко над водой, часто сужаясь до ширины стопы, никогда, впрочем, не исчезая полностью. Только Брандовы охотники за гнездами могли бы не задумываясь пройти по ней. Карли, привыкший к равнинам, замер бы от страха. Шеф, тоже житель болот, осторожно пробирался вперед, потея от страха и напряжения, стараясь не смотреть вниз.

И вот впереди появилась поляна. Шеф осторожно вгляделся в сумерки. Поляна? По крайней мере, ровная площадка со скудной растительностью – травкой и мхом на неизменных камнях. Почему же с моря зелень была не видна? Потому что весь этот уголок спрятан, укрыт в складке местности между морем и горами. На другом краю поляны мелькает огонек. Костер? Хижина?

Осторожно приблизившись, Шеф выяснил, что это действительно хижина. С каменными стенами, крышей из дерна, притулившаяся к склону горы, будто выросла здесь. Даже с пятидесяти ярдов Шеф не был уверен, что действительно видит ее, хотя внутри мерцал какой-то неясный огонек.

Размышляя над этим, Шеф вдруг понял, что его левая рука опирается на другую стену, расположенную прямо около него. Он подошел к строению и даже не заметил его. А это была не такая уж маленькая постройка, из солидных каменных плит, с односкатной крышей, простирающаяся на добрых сорок футов от места, где у дальней стены тропа подходила к чему-то вроде двери. Из постройки доносился явственный запах. Запах дыма и слабый аромат еды.

Положив руку на рукоятку ножа и ступая мягко, как подкрадывающийся к утиному гнезду охотник, Шеф проскользнул ко входу. Не дверь, а подвешенный на колышках кожаный полог. Он снял петли с колышков и прошел внутрь.

Первые двадцать ударов сердца он ничего не видел в темноте. Потом глаза привыкли. Тусклый свет проникал сквозь трещины в стене и через отверстие в крыше, под которым дымил костерок. В дыму висели туши. Это коптильня, понял Шеф. Вдоль дальней стены рядами шли полки с пластованной копченой и вяленой рыбой. У ближней стены стояли кадки с соленьями, с соленой рыбой и мясом. Прямо перед ним со столба свисала туша тюленя, а дальше в глубь помещения уходили ряды других туш. Шеф протянул руку. Столбы были каменные, крюки на них деревянные, не вырезанные, а сделанные из дерева, которое согнули и оставили расти в нужной форме. Здесь не было ничего металлического. Только дерево и камень.

В ряду, вдоль которого пошел заинтересовавшийся Шеф, туши становились все крупнее. Тюлени. Морж, такой большой, что свисал от самой крыши до пола. А дальше медведь. Не бурый медведь южных лесов, распространенный в Норвегии, все еще встречающийся в английских чащобах. Нет, зверь гораздо крупнее, как касатка крупнее дельфина, зверь огромных размеров висел здесь, разделанный и закопченный. Кое-где на нем еще оставался белый мех. Это был огромный белый медведь, вроде того, чья роскошная шкура пошла на лучший плащ Бранда и добыть которого, по словам самого Бранда, стоило три человеческих жизни.

Шеф вошел уже в самый дым, где мерцал огонь, и свет падал через отверстие в крыше. А здесь что за зверя завалил могучий горный охотник? Не тюлень и не морж, не дельфин и не медведь. И тут Шеф понял – слегка покачиваясь в дыму, на крюке, продетом через обрубок шеи, висел человек. Обезглавленный, располовиненный, ободранный, выпотрошенный, как свинья, но без сомнения – человек. Еще двое болтались позади него, мужчина и женщина, подвешенные, как огромные окорока. Груди женщины разметались по ее обнаженным бокам.

106