Крест и король - Страница 123

123

Ему объясняли замысел, а он слушал, кивал, молча просидел так целый день и вечером исчез. Вернувшись, он принес неутешительные вести.

– Эхегоргун с вами не пойдет, – сказал он. – Он считает, что его и так уже слишком часто видели. Он предлагает, чтобы вместо него пошел я.

У Шефа задралась бровь. Кутред говорил так, словно его ожидало кое-что получше – например, навсегда присоединиться к Потаенному Народу, как бы в обмен на мальчика Барна, ушедшего к людям много лет назад.

– Он сказал, что не будет упускать тебя, то есть нас, из виду, – продолжал Кутред. – И он передаст своим родичам просьбу не мешать нам. Это избавит нас от многих неприятностей. Ты-то знаешь, почему большинство охотников не возвращаются оттуда. Они кончают свои дни в коптильне. Но еще остаются волки и медведи. А также холод и голод. И финны. Придется рискнуть, они могут напасть на нас.

Выбора не было, Шеф вынужден был согласиться и продолжил свои хлопоты. Под конец Бранд заставил промаршировать перед собой каждого участника похода и придирчиво осмотрел его снаряжение. У всех были прочные, доходящие до колен, смазанные жиром сапоги. Толстые гамаши и плотные шерстяные штаны поверх них как у мужчин, так и у женщин. Шерстяные куртки, кожаные плащи, конопляные рубахи.

– Пот опасен, – объяснял им Бранд. – Замерзает на теле. Конопля впитывает пот лучше, чем шерсть. Но лучше не потеть. Просто делайте все размеренно и никогда не останавливайтесь, пока не разведете костер. Тогда вам будет тепло, но не жарко.

Он убедился, что у каждого есть спальный мешок. К сожалению, не такой роскошный, как купленный Шефом в Гула-Тинге – тот, как и многое другое, сгорел. Но склад с пухом уцелел в пожаре, и каждому достался двухслойный мешок из кожи или шерсти, с подкладкой из пуха морских птиц. Рукавицы и шапки, холщовые платки, чтобы замотать вокруг шеи и прикрыть лицо в случае метели. У каждого в заплечном мешке запас еды на десять дней, в основном сушеная рыба и тюленье мясо, а также выдержанный сыр, сделанный из козьего и овечьего молока. Худо-бедно, но человеку, идущему весь день по морозу, без четырех фунтов еды не обойтись. Чем больше несешь, тем меньше пройдешь.

– Увидите что-нибудь живое – съешьте, – наказал Бранд. – Растягивайте запас, который несете, как можно дольше. Прежде чем перейдете на ту сторону, наголодаетесь.

Оружие тоже было тщательно отобрано, и не только военное. Катапультеры взяли свои арбалеты и тесаки. Озмода с трудом вынудили оставить свою алебарду, слишком тяжелую и громоздкую. Торвин взял кузнечный молот, Ханд шел с пустыми руками, а остальные несли топоры и копья – в виде рогатин, а не дротики и не гарпуны.

– На медведя, – объяснил Бранд. – Рогатина не даст медведю навалиться на вас.

Было также роздано четыре небольших охотничьих лука – тем, кто считал себя метким стрелком. Кутред захватил отобранный у Вигдьярфа меч и свой шипастый щит. Шеф нес старое копье и широкий рогаландский нож – трофей с «Журавля».

Наконец, Бранд навязал им странные деревяшки, на которых катаются норвежцы, шесть пар лыж.

– Из нас никто не умеет ходить на них, – протестовал Шеф.

– Торвин умеет, – отвечал Бранд.

– Я тоже умею, – добавил Кеолвульф. – Научился в первую зиму.

– А вдруг вам понадобится выслать разведчиков, – настаивал Бранд. А про себя он подумал: пусть хоть кто-нибудь выживет, даже если остальные умрут.

На рассвете, недели через две после битвы и пожара, отряд выступил в путь. Через первое препятствие – пролив – они переправились на судне, которое людям Бранда удалось собрать из обломков: доски с обоих разбитых кораблей, киль, сделанный из одной половины сборного киля «Журавля». Корабль вышел коротким, широким и неуклюжим, Бранд неодобрительно назвал его «Утенок». Тем не менее он прилично ходил под парусом, и отряд да еще шесть человек команды разместились на его просторной палубе. Возникли споры, где лучше высадиться на берег, Бранд предлагал выбрать фьорд, который дальше всех заходит в горные теснины, чтобы как можно больше сократить маршрут по суше. Но Кутред с неподражаемой уверенностью отверг этот вариант.

– Эхегоргун сказал другое, – пояснил он. – Он велел идти во фьорд, который подходит к трехглавой горе. Потом идти строго на восток. Так мы выйдем на направление к большому озеру у подножия гор Kjolen, Киль.

– Так там направление или дорога? – поинтересовался Шеф.

– Направление. Дорог там нет. Нет даже троп Потаенного Народа. В горной стране им не нужны тропы.

Он чуть не сказал «нам», отметил Шеф.

Итак, двадцать три нагруженных человека стояли на холодном ветру в самом конце длинного фьорда. Солнце поднялось высоко в небо. Но при этом оно едва освещало горные вершины, и половина фьорда лежала в глубокой тени. На противоположной стороне в тихой воде сверкало отражение увенчанных снежными шапками высоких пиков, колеблемое лишь легкой рябью отходящего от берега «Утенка». Люди казались россыпью жалких прутиков у подножия серых исполинов, а их тропы – просто промоинами в скале, по которым струится текучая вода.

Бранд крикнул им вслед:

– Тор вам в помощь.

Торвин в ответ показал знак Молота.

– Веди нас, – сказал Шеф Кутреду.

* * *

Спустя двенадцать дней Шеф убедился, что его расчеты были неверны. Он сделал двенадцатую зарубку на палочке, которую носил за поясом с первых дней похода, а остальные путешественники молча смотрели на него. Они не могли оторвать глаз от сухой палки.

И в этом тоже была одна из ошибок. Первый день оказался так плох, как Шеф и ожидал, вспоминая свою судорогу при подъеме на склон, когда они с Кутредом пришли в гости к Эхегоргуну. В этих горах не было очень крутых и отвесных склонов, по которым пришлось бы карабкаться. Но они никогда и не становились настолько пологими, чтобы можно было просто идти. Первыми заболели мускулы на бедрах. Потом к ним присоединились руки, так как ослабевшим скалолазам приходилось все больше и больше подтягиваться на руках, а не отталкиваться ногами. Перерывы на отдых становились все более длинными, все более частыми, а боль после каждого из них все более мучительной.

123