Крест и король - Страница 3

– Ну так смотри и учись. Первым делом разрежь ему ремни на запястьях. Нет, не бойся, – юноша колебался, машинально высматривая, куда мог бы побежать пленник, – он спекся, взгляни на него, если его отпустить, он не сможет даже ползти.

– Не урони его, осторожно. Просто освободи запястья, вот так.

Пленник пошатнулся, когда ремни были перерезаны, и на минуту увидел перед собой бледный, но разгорающийся отблеск.

– Теперь положи его на это бревно. Животом вниз. Ноги вместе. А сейчас смотри, малыш. Запомни, это важно. Трэль должен лежать спиной кверху, скоро узнаешь почему. Есть на то причина, чтобы его руки не были у него сзади, и надо, чтобы он не мог отодвинуться. Но еще надо, чтобы он не мог и перестать корчиться.

– Поэтому я делаю так, – старший из воинов прижал лицо пленного к толстому сосновому бревну, на котором тот лежал, взял его за руки и вытянул их вперед от головы, так что жертва стала похожа на ныряльщика. Из-за пояса он достал молоток и два железных гвоздя.

– Обычно мы их связываем, но тебе для науки сделаем вот что. Я однажды видел такую штуку в христианской церкви. И конечно, гвозди у них были вбиты не там, где надо. Полудурки.

Покряхтывая от усилий, ветеран стал аккуратно вбивать гвоздь в запястье. Позади него столпились воины. На фоне рассвета на востоке обрисовались темные тени. Копья и шлемы зубчатым контуром отгородили часть неба, откуда солнце вскоре должно было бросить свой первый луч на происходящее и начать первый день нового года у викингов, день, когда продолжительность тьмы и света одинакова.

– Он хорошо держится, – сказал юноша, когда его наставник принялся вбивать второй гвоздь. – Больше похож на воина, чем на трэля. Кто он такой, кстати?

– Он-то? Просто рыбак, которого мы захватили, когда возвращались в прошлом году. И он не держится хорошо, просто он ничего не чувствует, его руки давно омертвели. Теперь уже скоро, – добавил он для крепко пригвожденного к бревну человека и потрепал его по подбородку. – В следующем мире не говори обо мне дурного. Если бы я плохо сделал свое дело, было бы много хуже. Но я все сделал правильно. Вы двое, просто привяжите ему ноги, гвоздей больше не надо. Ступни вместе. Когда придет время, мы его повернем.

Группка людей поднялась на ноги, оставив жертву распростертой вдоль соснового бревна.

– Готово, Вестмар? – раздался голос позади них.

– Готово, господин.

Пока они работали, место позади них заполнилось людьми. На заднем плане, вдали от берега и фьорда, вздымались неясные очертания невольничьих загонов для трэлей, корабельных мастерских, доков и угадывались стройные шеренги бараков, служивших пристанищем для верных отрядов морских королей, сыновей Рагнара – некогда четверых братьев, а ныне только троих. Из бараков потоком шли люди, одни мужчины – ни женщины, ни ребенка, – чтобы увидеть торжественное зрелище: спуск на воду первого корабля, начало военного похода, который принесет разор и погибель христианам и их союзникам на Юге.

Однако воины попятились, построившись на берегу фьорда широким полукругом. К самому берегу вышли только три человека, все высокие и могучие, мужчины в расцвете сил, три оставшихся в живых сына Рагнара Волосатой Штанины: седой Убби, похититель женщин; рыжебородый Хальвдан, заядлый борец и воин, фанатически преданный воинским обычаям и кодексу чести. Впереди них стоял Сигурд Змеиный Глаз, прозванный так, потому что белки окружали самые зрачки его глаз, словно у змеи, человек, который вознамерился стать королем всех земель Севера.

Все лица были обращены на восток, высматривая, не покажется ли из-за горизонта краешек солнечного диска. В месяце, который христиане называют мартом, здесь, в Дании, по большей части бывают видны только облака. Сегодня же, как доброе предзнаменование, небо было чистым, не считая легкой дымки у края, уже подернувшейся розовым из-за невидимого пока солнца. Среди ожидающих поднялся легкий гул, когда вперед вышли толкователи примет, команда ссутулившихся стариков, сжимающих свои священные торбы, свои ножи и мостолыги, свои бараньи лопатки, принадлежности для предсказаний. Сигурд смотрел на них холодно. Они были нужны воинам. Но он не боялся дурных предзнаменований, жалких гаданий. Прорицатели, которые вещали недоброе, так же легко могли оказаться на жертвенном камне, как и все прочие.

В мертвом торжественном молчании распростертый на бревне человек обрел голос. Пригвожденный и связанный, он не мог пошевелиться. Он вывернул голову назад и заговорил придушенным голосом, обращаясь к среднему из троих людей на берегу.

– Что ты делаешь, Сигурд? Я не ваш враг. Я не христианин и не человек Пути. Я датчанин и свободнорожденный, как и ты сам. Какое ты имеешь право отнимать у меня жизнь?

Его последние слова потонули в гуле толпы. Полоска света появилась на востоке, солнце вставало над почти плоским горизонтом Сьяелланда, самого восточного из датских островов. Змеиный Глаз повернулся, сорвал с себя плащ и махнул людям наверху, в доме.

Тотчас же заскрипели тали, и пятьдесят человек, лучшие из лучших в армии сыновей Рагнара, дружно крякнув, навалились всем своим весом на канаты, прикрепленные к уключинам. Из строения показалась драконова голова флагманского корабля Змеиного Глаза, самого «Frani Ormr», то есть «Сияющего Червя». Вытянутые с плоскости на приготовленные для них смазанные салом катки десять тонн веса на пятидесятифутовом киле, сделанном из самого прочного дуба во всей Дании.

Корабль достиг верхушки слипа. Распятый вытянул голову вбок, чтобы видеть свою судьбу, надвигающуюся на него сверху, и крепко сжал рот, чтобы сдержать рвущийся изнутри крик. Только одного он мог лишить своих мучителей – не дать им доброго предзнаменования для похода – страха, отчаяния и воплей жертвы.