Крест и король - Страница 46

И Олаф пощадил свою мачеху и взял под защиту своего сводного брата, но с этого времени сам почти ни в чем удачи не знал, а люди говорили, что он отвернулся от собственной удачи. В последующие годы его затмил своими победами Хальвдан, сын Азы, который отхватил себе королевство около фьорда в Восточном Фолде. А единственный сын Олафа, Рогнвальд, которого прозвали Великодушным за его отвагу и покровительство поэтам, умер, когда полученная в случайной стычке пустяковая царапина воспалилась и оказалась не по силам даже врачевателям Пути.

Хальвдан же, наоборот, не только отвоевал новое королевство в Восточном Фолде, которым честно поделился со своим прежним опекуном, а также королевство своего деда – Агдир, но еще и нашел себе жену, которую даже высокомерная королева Аза не могла презирать, как презирала всех остальных женщин. Это была Рагнхильда, дочь короля Сигурда Рингерикского Оленя. Как и Аза, она тоже лишилась отца, но не из-за Хальвдана. В горах они наткнулись на засаду одного горного вождя, дикаря и берсерка по имени Хаки. Несмотря на все свое берсеркство, Хаки убил Сигурда не раньше, чем получил три раны и потерял левую руку, из-за чего и вынужден был проваляться всю зиму, не в состоянии попользоваться захваченной девственницей. Как раз в то время, когда Хаки пора было бы уже достаточно оправиться для этого дела, Хальвдан нанес первый удар в духе своего отца. Он взял с собой в горы пятьдесят отборных молодцов и ночью поджег дом Хаки. Рагнхильда выскочила навстречу своим спасителям, они ее подхватили и помчались по заснеженному озеру. Когда погоня добралась до озера и обнаружила, что саней с упряжкой северных оленей и след простыл, Хаки понял, что никогда их не догонит и никогда не сможет пережить позора, потеряв и руку и невесту. Он сам бросился на меч, чтобы в Вальгалле воскреснуть целым и невредимым. Так Хальвдан получил самую обворожительную невесту Севера и единственную, что могла бы нравом сравняться с будущей свекровью, и сделал это в самый последний момент, когда она еще была, несмотря на свое двусмысленное положение, девственницей – по крайней мере, в это он всегда свято верил. Вскоре она тоже родила сына, Харальда, которого в противоположность отцу прозвали Светловолосым.

Таков был ряд правителей Западного Фолда в те времена, когда жрецы Пути осели здесь и сделали торговый город Каупанг своей штаб-квартирой: сначала король Гутрот, потом король Олаф, потом король Олаф и король Хальвдан вместе, причем Харальд Светловолосый был единственным наследником их обоих. И столь же значительными, как любой из этих мужчин, были королева Аза, мать Хальвдана, и королева Рагнхильда, мать Харальда.

* * *

Сидя на скамье перед открытом окном дома в Гедебю, дьякон Эркенберт старательно записал имена обоих – короля Хальвдана (Черного) и короля Олафа (Эльфа Гейрстата, что бы это ни означало) и добавил названия их королевств: Восточный Фолд и Западный Фолд, оба – части того целого, которое называют Northr Vegr, Норвегия. Он не думал, что один из них и есть тот человек, которого ему нужно найти. Олаф-Эльф, наверняка нет. В заметках Эркенберта значилось, что это человек в возрасте за пятьдесят, известен неудачливостью, хотя ему и посчастливилось сохранить свое королевство. Но он также не встречался ни в одном из составленных Эркенбертом списков – основанных, впрочем, лишь на ненадежной и неполной человеческой памяти – списков тех, кто принимал и кто не принимал участие в великом набеге на Гамбург, когда пропало Святое Копье Лонгинуса.

Другая кандидатура выглядит чуть получше. Его многие боятся и уважают, что-то вроде великого завоевателя в масштабе мелких северных стран, как говорят, он – главное в Норвегии препятствие для пытающихся расширить свои владения Рагнарссонов. Его корабли охотно вступают в бой и удерживают всех нарушителей границ на почтительном расстоянии. И все же Эркенберт не считал, что Хальвдан подходит по всем статьям. Когда Бруно поручил дьякону собрать всю доступную информацию о вождях, ярлах и королях Скандинавии, чтобы попытаться определить, к кому могло попасть Священное Копье, он распорядился учитывать три вещи. Во-первых, успех. Во-вторых, связь с разграблением Гамбурга. В-третьих, неожиданное изменение: успех, внезапно сменивший прежние неудачи, может свидетельствовать о могучем влиянии святой реликвии лучше, чем что бы то ни было. К Хальвдану это не относилось. Казалось, на свой путь к власти он стал твердой ногой с самого рождения или, по крайней мере, с ранней юности.

Против своей воли – потому что он не хотел ехать с заданием на Север, а предпочел бы остаться в Кельне или Трире, или даже в Гамбурге, или Бремене, раскрывая новые загадки довлеющего над королями рока, – Эркенберт начал увлекаться интеллектуальными трудностями проблемы, которую поставил перед ним графский сын Бруно.

– Кто-то должен знать ответ, – сказал Бруно. – Они просто не подозревают, что знают. Спрашивай всех встреченных обо всем на свете. Записывай все ответы. И посмотри, что будет вырисовываться.

Так Эркенберт и поступил. Он начал расспросы с нескольких людей, обращенных Орденом в Гедебю – не очень ценные информаторы, по большей части женщины и рабы, которые ничего не знали о делах сильных мира сего; затем перешел к христианским священникам, которых Орден спас, а потом к стражникам короля Хрорика, которые разговаривали с ним из вежливости, и наконец щедрой рукой наливая южное вино, беседовал со шкиперами и рулевыми приходящих кораблей, многие из которых сами были знаменитыми воинами, не хуже шлюх разбирающимися в прихотях судьбы.