Крест и король - Страница 41

– А нельзя стать королем на земле? Королем Крестьянской Усадьбы, или Смолланда, или Средней Кучи, или Дальнего Хлева? – спросил Шеф, которого нескончаемые опасности привели в желчное настроение.

– Надо, чтобы тебя признал тинг, – сухо ответил Хагбарт. – Самый простой способ – выйти на площадь и сказать, что ты король и будешь собирать со всех налоги. Если уйдешь оттуда живым, то ты почти наверняка король. Богорожденный или нет – дело десятое.

Напряжение спало только на рассвете того дня, когда Хагбарт, внимательно обозрев горизонт в первых лучах солнца, объявил, что они вошли в воды королей Норвегии – Олафа и Хальвдана.

– Королей Норвегии? – переспросил Шеф.

– Короли Западного и Восточного Фолда, – ответил Хагбарт. – Каждый сам по себе, но правят вместе. И не смотри так, как насчет тебя с Альфредом. Вы ведь даже не братья. Сводные братья, если уж на то пошло.

Дальнейший спор не состоялся из-за появления со всех сторон многочисленных судов, каждое раза в полтора больше «Аурвендилла», с развевающимися длинными вымпелами. Шеф уже достаточно поднаторел в морском деле, чтобы признать в них корабли, предназначенные только для береговой охраны, неприспособленные для дальних переходов и штормовой погоды из-за составного киля, но способные вместить в коротком рейсе по сотне воинов – благодаря отсутствию на них запаса продуктов и воды. Поскольку ледовые поля сужали проход, корабли сближались и под конец выстроились в колонну, каждый шел в кильватерной струе предыдущего, весла их размеренно погружались в темную воду.

* * *

Впереди Шеф увидел то, что можно было бы назвать крупным поместьем, множество бревенчатых хижин, и от каждой поднимается столб дыма. В центре возвышалось большое здание, конек и фронтоны которого были украшены рогами. Вдали, вне поселка, у подножия гор, своим зорким глазом Шеф мог разглядеть несколько больших, наполовину скрытых елями строений, некоторые из них весьма странной формы. Там, где поселок спускался к воде, у пристаней лежали десятки лодок самых разных размеров. А у самой большой и длинной пристани стояли люди, по-видимому, для приветствия. Или отряд тюремщиков. Шеф с тоской взглянул на островки, густо усыпавшие левую часть залива. До кромки льда не оставалось уже и пятидесяти ярдов. Дальше несколько сотен ярдов до земли, и над каждым островком шлейф дыма говорит, что он обжит и обитаем.

И каждый находится под властью соправителей, к какому бы Фолду ни принадлежал. Это еще если сердце не остановится в холодной воде. Если не превратишься в ледяную глыбу, когда вылезешь.

Шеф с запозданием сообразил, что вряд ли похож на царственную особу. В этот рейс он отправился в своих неизменных штанах, рубашке и сапогах, которые не снимал с тех пор, как две недели назад выбрался на берег в Дитмарше: заношенных, пропитавшихся солью и кровью – его кровью и кровью убитого им на отмели викинга, покрытых двухнедельной коркой смолы, пота и пролитой похлебки. Одежда ненамного хуже той, что он носил на норфолкских болотах в детстве, но викинги, как он заметил, были чистоплотнее, чем англичане или, по крайней мере, чем английские керлы. За едой рядом с ним сидел только Карли. Когда они заплыли далеко на север и ветер сделался пронизывающим, Хагбарт выдал им толстые одеяла, которые они обвязывали вокруг пояса.

На пристани Шеф различал, в противовес собственному убожеству, алые плащи, начищенное оружие, солнечные зайчики от полированных щитов, а у края воды – сияющую белизну одежд жрецов Пути, соперничающую с белизной снегов позади них. Шеф безуспешно пригладил волосы, выудил вошь и повернулся за советом к Хагбарту. Но тут же обернулся назад, от радости не веря глазам.

На берегу одна фигура возвышалась даже над самыми высокими из встречающих. Наверняка – да, это не кто иной, как Бранд! Пробежавшись взглядом вдоль пристани, Шеф заметил группку людей, которые были настолько же ниже остальных, насколько Бранд выше. И один из них был отмечен алым всполохом – это шелковая туника бывшего раба Квикки, приберегаемая для особых случаев. Теперь, зная, что искать, Шеф отмечал своих людей одного за другим. Бранд впереди, за ним Гутмунд Жадный, позади них сгрудились Квикка, капитан алебардщиков Озмод и их люди. Шеф снова взглянул на белые ризы и мантии жрецов Пути, стоявших на самом краю пристани. Да, Торвин был среди них, и Скальдфинн тоже, и Ханд – хотя и затерявшиеся среди массы жрецов, из которых один ростом чуть ли не равнялся Бранду. И виднелась еще кучка людей, обособленная как от жрецов, так и от Бранда и его друзей. Порыв ветра с гор всколыхнул знамена, и Шеф на мгновенье увидел Молот Пути, белый на черном, а над группой, которую он не мог определить, реял голубой вымпел со странным изображением на нем. Шеф недоуменно взглянул на Хагбарта.

– Это Свирепый Зверь, – сказал Хагбарт, понизив голос, так как до пирса оставалось всего пятьдесят ярдов.

– Короля Хальвдана? Или короля Олафа?

– Ни того ни другого, – мрачно отвечал Хагбарт. – Королевы Рагнхильды.

Гребцы взметнули весла и разом побросали их на дно корабля. С носа и кормы отдали швартовы, которые закрепили на палах – врытых в землю бревнах. «Аурвендилл» мягко коснулся пристани. С борта спустили сходни.

Шеф колебался, помня о том, как выглядит. У наблюдающего за ним незнакомого высокого жреца на лице отразилось презрение и недоверие. Шеф вспомнил, когда в последний раз лицом к лицу встречался с противником на сходнях: когда убил Ивара, ратоборца Севера. Этой победы у Шефа не отнять. Скинув одеяло и подхватив копье «Гунгнир» из услужливых рук Карли, он вступил на сходни и двинулся вниз, рассчитывая, что жрец вынужден будет уступить дорогу.